Река Парабель, взяв свое начало из болот, находящихся в тайге, расположенной по левую сторону Оби, в 120 верстах от г. Каинска и 100 верст от г. Тары, образовалась от слияния двух рек Кенги и Чузыка. Обе эти реки начались с одного, очень большого, до 60 верст, болота.
Река Кенга течет по местности ровной, берега её почти безлесисты и круты. По обоим берегам раскинулись равнины – «елани», годные для хлебопашества.
Чузык протекает местностью таежною и очень извилист. Есть такие места, что летом в лодке, едучи вверх по течению и отправившись с утра, проплыв весь день около 15 часов, возвращаются к вечеру на тоже почти место, откуда отправились утром.
В р. Кенге рыбы очень мало. Чузык изобилует рыбой. Сорта рыбы следующие: щука, окунь, карась, язь, линь, чебак и в редкости нельма.
По обеим рекам Кенге и Чузыку, слившимся около юрт Минеевых (180 верст от села Парабельскаго) и составивших реку Парабель, живут инородцы до 45 семейств, переехавших с р. Оби. По словам инородцев, их родственники поселились в верховьях реки Парабели более двухсот лет назад.
За все это время, благодаря отдаленности их жительства, отсутствию не только хороших, но даже иногда и всяких, путей сообщения – зимой непромерзлость болот, ввиду очень быстрого течения, плохого замерзания рек, летом – более 1000 верст расстояния, ни один причт или хотя один священник не имеет возможности ни одного раза посетить живущих там инородцев.
Многие дома, простояв свой век, разрушались без освящения. Дети некоторых бедных, не имеющих возможности выехать к приходскому храму инородцев, жили без св. крещения по нескольку, даже до 10 и более, лет. А были случаи – и умирали без св. крещения, и старики и старухи из инородцев по нескольку лет жили без исповеди и св. причащения.
Все эти слухи стали доходить до меня и как пастыря тревожить душу. Страх за гибель вверенных Богом душ стал преодолевать все трудности и препятствия.
Два года назад, в декабре месяце, я решил посетить инородцев, живущих в верховьях реки Парабели. Но проехав 280 верст, благодаря талости р. Чузыка, утопив пару лошадей, пройдя вымокнувши пешком около 15 верст, ночью почувствовал сильную слабость и с великим прискорбием воротился назад, не проехал и 1/4 части задуманной поездки.
В 1910 году инородцы, узнав о моем намерении посетить их, в 10-х числах декабря послали ко мне двух избранных лиц просить о посещении их.
6 декабря совершив Божественную литургию, причем слова св. евангелия о Добром Пастыре решительно меня укрепили, и уже ничуть не страшась, 7 декабря, в 4 часа утра, испросив благословение Божие на далекий и тяжелый подвиг, я выехал в верховья р. Парабели.
1-е юрты в 30 верстах от с. Парабели Соиспаевы. Жители этих юрт занимаются преимущественно рыбной ловлей в близлежащих озерах и р. Парабели. Так как в этих юртах мы бывали почти ежегодно, то остановились (с псаломщиком) только переменить лошадей. До этих юрт всегда бывает хорошая дорога.
Следующие юрты 35 верст от Соиспаевых Муноковы. Живут 2 брата – Прокопий и Алексей Кундины. Живут, благодаря своему пьянству, очень бедно, у одного не нашлось даже на что купить свеч для крещения ребенка и служения молебна. Алексей живет несколько лет с инородкой девушкой, не венчавшись, и уже имеют 3 детей.
Исполнив требы, сделав увещание бросить незаконную жизнь и вступить в брак, отправился далее до следующих юрт Черзанакских 45 верст.
Дороги нет ни следа. Лошадь одна, очень плохая. Псаломщика пришлось возвратить обратно домой. Необходимо нужно было ночевать, но где? Избушки инородцев еле помещали хозяев, и я предпочел лучше отправиться ночью до следующих юрт. 45 верст ехали и шли, почти половину пути, пешком около
10 ч.
8 декабря часа в 2 утра, прибыл в юрты Черзанакские. Жителей 4 семейства инородцев. Очень обрадовались моему приезду.
Пока я отдохнул часа два, они успели убрать свои избы по-праздничному, оделись в лучшие одежды, купили свеч и попросили меня отслужить молебны с водоосвящением, окропить жилища, а потом служили общий молебен на берегу р. Парабели. По окончании служения и совершения треб, все собрались в дом, в котором я остановился. Побеседовав с ними о их жизни, прочитав с повторением некоторых мест с катихизацией «2-ю и 3-ю речь о великих делах Божиих» Архиеп. Макария, отправился далее. Около версты некоторые инородцы и их дети провожали меня, а несколько инородок со слезами благодарили меня за посещение их.
Все труды и лишения, понесенные в течение ночи, забылись, под впечатлением радушной встречи, беседы и проводов инородцев юрт Черзанакских.
Следующие юрты «Мироновы» . 25 верст езды, дороги тоже нет. В этих юртах 1 дом инородца Мирона Углич. В семействе у него жена и приемный сын. Старик грамотный, умеет читать по-славянски, но книг нет, кроме одного краткого молитвослова. В настоящее время ему послано мною св. евангелие и брошюра «Простые речи» Архиеп. Макария. После служения молебна, беседовали со стариком. Темой беседы был его рассказ о том, что осенью его обворовали, утащили несколько звериных мехов, кедровый орех, запас муки и пр. Подозрение у него на административно-ссыльных, воспользовавшихся его добротою: будучи у него на квартире, приехавши сюда для промысла кедрового ореха и белки (мехов), прожив несколько недель, отплатили тем, что поворовали все, что имел старик. «Как хорошо и спокойно у нас было – говорил старик – до тех пор, пока не было у нас в тайге этих «политиков», а с появлением их появились и всякие пороки – воровство, грабежи, разбои и пр.»
Вечером 8 декабря отправился в следующие юрты Минеевы. 180 верст от с. Парабельскаго. В этих юртах было ранее до 15 домов, инородцы жили зажиточно, добывали по нескольку десятков соболей, лисиц, лосей и оленей. Место очень удобное для ловли рыбы, так как здесь сливаются реки Кенга и Чузык и составляют реку Парабель; много озер с рыбой; местность, где расположены юрты, очень красивая и высокая.
В настоящее время в юртах Минеевых 3дома и те представляют из себя самый печальный вид. Родоначальником жителей этих юрт был инородец Василий Минеев, ныне покойный; был, передают, старик хороший, набожный, честный и трезвый. После его смерти осталось 6 сыновей. Дети пошли совсем иной дорогой. Благодаря хорошей легкой добыче зверя, они почти все предаются пьянству, пьют сами, жены и даже дети.
Один из них Борис, Васильев Минеев, благодаря пьянству, впал в бедность и нищету, а чтобы поправить свое состояние решился на худое дело. 3 года тому назад узнав, что выехали из «тайги» кочующие тунгусы, для продажи добытых мехов соболя и других, отправился к ним и одного из тунгусов, побогаче, повел в юрты, под предлогом купить пушнину, и ночью дорогой убил тунгуса, взял деньги, 9 шт. соболей, а труп, привязав на шею чугун с камнями, бросил в реку Парабель. Летом по убыли воды, труп был обнаружен и чугун обличил убийцу. Мучимый совестию, убийца Борис Минеев в убийстве сознался и предал себя суду; но суда Господь не привел ему дождаться, в сем году в тюрьме скончался, оставил после себя незаконную сожительницу с 5 прижитыми детьми.
Служить молебны и совершать требы в этот день я не мог, потому что кем-то, накануне моего приезда, сюда было привезено вино и инородцы были некоторые пьяны, а некоторые больны от излишне выпитого вина. Но здесь явилась и новая неудача. Отсюда нужно было совершить переезд по совершенно пустому месту «понча» (болото, покрытое травой и мелкими кустиками) в 60 верст, а лошади в юртах не оказалось ни одной. Пришлось ожидать, пока отдохнет и выкормится лошадь, на которой уже я проехал около 30 верст. Инородки стали приготовлять жилища свои к служению молебнов и освящению домов. Вечером я собрал в один дом инородцев и вел с ними беседу о пьянстве. Была прочитана брошюра, приложенная к сборнику троицких листков о пьянстве и его вреде, как для тела, так и для души. Беседовал долго устно, указывал им на множество пороков, происходящих от пьянства, указал и на поступок их брата Бориса, из-за пьянства сделавшегося убийцей и опозорившего их род. Многие дали обещание бросить пьянство и приняться за труд. Одному из инородцев, грамотному, оставлено несколько экземпляров листков Александро-Невского общества трезвости, для чтения в праздники.
Утром, отслужив молебны, исправив требы, на одной очень плохой лошаденке, совсем без дороги, отправился до следующего жительства инородцев, более 100 верст.
По проезде верст 5-ти, мы с ямщиком выехали на так называемую «пончу». Печальная картина природы представилась моему взору: верст на 60 вокруг снежное море, с виднеющимися кое-где жидкими сосенками. Не дай Бог в мороз или буран делать здесь переезд! Самое малое движение воздуха поднимает снег и заметает дорогу, а вех, к огорчению, нет. Проехав верст 10 без дороги, лошадь наша отказалась везти нас, остановилась. Простояли около часа и поехали, т. е. пошли, далее. Через 25 верст, остановились. Кормили лошадь, сами ели взятый хлеб. 60 верст ехали более 20 часов. Несколько раз бродили мысли воротиться назад, но силы духа поддержали немощь тела.
Первый дом, попавшийся на пути, – дом старообрядца Илариона Стефанова Пуспешева. Хозяин дома оказался гостеприимным, встретил нас и ввел в дом, хозяйка же с детьми спряталась за печку и изредка выглядывала оттуда. Войдя в дом, я был удивлен отсутствием в переднем углу икон, но между тем что-то на подобие иконы виднелось, рассмотреть в виду ночного время было трудно и я помолился; когда был подан огонь, я рассмотрел и увидел, что на месте икон висела фотографическая карточка из родственников хозяев. После моей небольшой отлучки к ямщику, на стене был повешен маленький образ Спасителя, правильного письма, писанный на жести, фотографическая карточка убрана. Но где же у них свои иконы? Неужели они не почитают их? – была моя мысль. Но скоро сомнение разрешилось. Комната, в которой мы помещались, разделялась ширмой (ситцевой) на две половины и когда ребятишки, желая получше рассмотреть «мирского попа», как им рекомендовала меня мать, открыли ширму, я увидел в углу против печи несколько медных икон и складней. Иконы от взора православных закрываются занавеской, дабы своим взглядом не осквернили их. Хозяйка, заметив, что я смотрю на их иконы, поспешила немедленно закрыть их занавеской, а детей прогнала. Видеть все это было и смешно и досадно, какая слепота духовная и косность!
Хозяин угощал нас теплой водой, капустой и квасом, (рыбы не едят в Филиппов пост все старообрядцы), но с особой посуды, «поганой» как выражался мой ямщик, достатой из подполья.
Хотя была ночь, 20-часовая шагом езда сказывалась, но ехать нужно было далее, ибо хозяева видимо тяготились моим присутствием, и хозяин, дабы скорее избавиться от такого гостя, выразил желание довезти меня до следующего жилья верст 20, так как лошадь моего ямщика пристала и требовала долгого отдыха. Ночь была лунная и моему взору представились прекраснейшие места для земледелия. По обеим сторонам реки Кенги виднелись ровные, гладкие равнины верст на 20 и более. Сразу пришли на мысль знакомые места Бийского и Барнаульского уездов.
По словам ямщика, – старообрядца, земля родит без удобрения лет до 19 , а потом требует или самого малого удобрения, или небольшого отдыха.
Старообрядцы сеют пшеницу, овес, рожь, ярицу, гречиху, горох, устраивают бакчи – сеют арбузы, дыни, огурцы и все родится прекрасно.
Арбузы лично я видел и ел, только соленые.
Весною поздних заморозков в мае и июне там совсем не бывает, разве в очень редких случаях. Объясняется это, мне кажется, тем, что, во-первых, места по берегам Кенги очень высокие, а, во-вторых, более близкое отношение местности к югу. (Смотр. рисун. мой расп. течения рек).
Много есть по берегам Кенги удобных мест для земледелия, хотя есть некоторые и неудобства, например, нет сенокосных угодий, а главное неудобство – отсутствие путей сообщения: летом рекою до 1000 верст, зимою непромерзание болот и мелких рек (живцов).
Старообрядцы для обработки земли имеют машины – сенокосилки, жнеи, молотилки, веялки, плуги и пр., почти у каждого свои ветряные мельницы.
Скот – заводских пород, имеют лошадей, по 200-300 рублей за штуку.
Часов в 11 ночи, мы с ямщиком старообрядцем приехали к его отцу, тоже старообрядцу по имени Стефану Савельеву Пуспешеву. Всех сыновей у него 4, все женаты, имеют детей.
Хозяйка дома старуха оказалась крайней противоположностию своей снохи, встретила меня, как гостя, и посоветовала ночевать у них в виду того, что я много проехал и еще предстоит большой переезд до инородцев – 35 верст.
Проведенные безо сна ночи, отсутствие тепла и теплой пищи, усталость – взяли свое. Я решил остаться до утра здесь.
В этом доме в переднем углу была икона, конечно, только для православных. Во второй половине дома помещалось более десяти икон (медных), лежали на столе книги, видно было, что это их домашняя молельня.
После угощения чаем и овощами, старуха вступила со мной в разговор. Темой нашего разговора сначала были дела житейские, а потом я стал ее вызывать на разговор о жизни их и прочих старообрядцев, живущих в верх. Парабели. От неё я узнал, что между живущими здесь старообрядцами нет ничего общего. Каждый живет особо, имеет свой толк (согласие). «Например, наша семья, говорит она, одна, а верим мы все разно». Старуха выражала скорбь, что плохо и тяжело стало жить, везде иссякает благочестие. «Вот, говорит она, мы тоже зовемся староверами, а какие мы староверы, скорее совсем «безверы»».
На утро мне удалось узнать следующее: муж старухи, несколько лет тому назад, из-за того, что семья его принимает в свой дом православных, чтобы не оскверниться с ними, построил себе избушку, сам печет хлебы, варит пищу и живет совершенно отдельно от семьи, считая их не правоверующими, и до того уверен в своей праведности, что когда мне пришлось неожиданно встретиться с ним на дворе, то он быстро отворотился и стал спиной ко мне, чтобы я своим взглядом «не осквернил» его святости. Когда же, проходя мимо его, сказал я: «Здравствуй, дедушка!» – он ничего не ответил, а поспешил скрыться в свою избушку. Я решил зайти в дом и еще побеседовать. На этот раз собрались сыновья старика. Мне предложили на дорогу попить чаю (дети старика пьют чай), но одному. «Что же вы сами не садитесь со мною разделить трапезу? Неужели и вы меня, как дедушка, ваш отец, считаете нечистым и поганым? Где это вы нашли такое учение?» Один из сыновей сказал: «Во св. евангелии, Господь Иисус Христос сказал: жидове с самарянами не сообщаются». Из этих слов и из последующего разговора я увидел, что в свящ. писании никто из них не сведущ. «Заблудились вы в своем учении, неправильно вы толкуете слова евангелия, забыли и их глубокий смысл», – сказал я. «Вот один из вас сказал слова самарянки, что иудеи с самарянами не сообщаются. И вы слепо этого держитесь, считая себя чистыми, а православных нечистыми самарянами. А я вам докажу, что Господь для того и остановился у колодца, чтобы учеников послать купить пищи, куда? В самарянский город, и не без намерения, а именно с целию, чтобы истребить в сердцах своих учеников их обычный иудейский предрассудок против самарян, как людей нечистых, у которых не только покупать или есть пищу, но и прикасаться нельзя было. А вы вот считаете себя чистыми, а других нечистыми, – это не по учению Христа».
«Мы нечистыми православных считаем потому, что они пьют чай и курят «худую траву» (табак), из-за этого мы и не хочем соединиться с вашею церковью; мы знаем, что худо жить без благословляющей и руководящей десницы – пастырей», – сказала старуха. – И на это кратко словами Иисуса Христа отвечу вам: «Не то сквернит человека, что входит в уста, а что из уст исходит. Никто и ничто не оскверняет Учительницы нашей – церкви Христовой, которая есть свята и непорочна. Сквернящиеся оскверняют себя, но ничуть не умаляют святости Церкви, как вы думаете вообще о всех православных, а особенно о нас, пастырях церкви». После этих слов сыновья вышли, а старуха сказала: «Не сведущи мы, отец, с тобой беседовать, мы люди темные». «Кто же у вас, спросил я старуху, крестит младенцев, венчает?» «Старички, батюшка, а то и я покрещиваю», – сказала старуха. Ямщик мой был готов и я, поблагодарив за ночлег, угощение, отправился далее до 1-го дома инородца Георгия Ипокова.
Служение молебна, крещение в двух семействах очень бедных инородцев, 7 чел. детей в возрасте от 1 – 7 лет.
Лет 5 тому назад гражданским начальством позволено было инородцам, на высоком берегу р. Кенги, хоронить умерших, не вывозя их на приходское кладбище в с. Парабельское. За пять лет там оказались погребенными более 20 человек. У одного бедного инородца, во время эпидемии оспы, вымерли все дети, умерло два взрослых сына и все они были погребены на вышеуказанном месте. Инородец стал усердно просить меня съездить на это место, отслужить литию и окропить место св. водой. Уступая его просьбе, я поехал. Нужно было ехать версты три без дороги. Попали на реке в «наледь», лошадь стала, пришлось верхом добраться до места. С большим трудом, по глубокому снегу, несколько раз падая, добрались до кладбища.
Но пока служили литию, лошадь оборвала поводья и ушла. Пришлось идти версты 3 пешком. Весь промок, продрог и усталый, еле добрался я до дома инородца. Думал, к утру расхвораюсь, но Господь и на сей раз сохранил для дальнейшего путешествия.
14 декабря. Переезд в 30 верст. На пути живет один очень бедный, благодаря своей слепоте, инородец. Живет в глухой тайге, в полуразвалившейся землянке, в которую с трудом в одежде я забрался. Бедность ужасная. Сам слеп, жена больна, дети (трое) почти наги. Хлеба уже 3 суток нет. Все дети – старшей 9 лет – без св. крещения. Дорогой мне передавали, что этот бедняк несколько раз умолял инородцев, ехавших в с. Парабельское, увезти его детей для крещения. Обращался и к старообрядцам с той же просьбой, но таких благодетелей не нашлось. «А сердце тоскует, говорит он, что дети ростут язычниками».
Наконец день радости старика настал. Священник приехал. Когда я зашел в землянку и старику сказали, что это я, священник, то он подошел ко мне – заплакал, пал мне в ноги и насилу я его мог успокоить, как малого ребенка, а у самого сердце сжималось, и глаза были полны слез.
При помощи привезенной из соседнего дома кадки (у старика, кроме ведра, посуды никакой нет) дети были окрещены.
В силу наступающего праздника, явилась мысль у меня расположить инородцев к помощи беднякам. И, благодарение Господу, помощь была оказана. Собрано до 10 рублей деньгами, куплено материи для белья детям, а одна старообрядка взяла на себя труд сшить на машине белье. Жертвовали и старообрядцы.
15 декабря, совершая по пути требы, я доехал до самой вершины р. Кенги, а также до последнего дома инородца, далее жителей нет, а пойдут все болота да тайга. Нужно было переехать на другую реку – Чузык, которым я должен возвратиться домой. А чтобы сделать этот переезд, нужно проехать пустынным болотом, без дороги, без жилья по пути, не менее 120 верст. Этот переезд был труднее всей моей поездки.
На двух лошадях, запряженных поодиночке, в сопровождении двух инородцев, с запасом корма для лошадей, при 40° морозе, в 2 часа утра, отправился в путь.
Боже мой! Как тяжелы и долги показались эти 120 верст. По совершенно пустому месту – болоту в 100 верст – ехали, включая остановки, более тридцати часов. К тому же лошади несколько раз проваливались на болоте. Болото это из себя представляет чистую ровную степь. На несколько десятков верст не видно ни деревьев, ни кустов – все ровно и гладко.
Из разговоров с ямщиками, я узнал, что много из людей, особенно промышленников, нашли могилу на этом болоте.
Это болото, по словам инородцев, служит началом рек: Кенги, Чузыка, Чаи, Торы, Васьюгана и множества мелких рек.
18 декабря, утром, с Божией помощию благополучно достиг я верхнего течения реки Чузыка, а также первых домов инородцев, откуда, по пути совершая требы, стал возвращаться и приближаться к дому.
На реке Чузыке жителей гораздо менее, чем на Кенге. Ранее, года два назад, посреди глухой тайги был скит старообрядческий, находилось в нём около 100 человек обоего пола. Называли себя они «белоризцами». У них была приспособлена особая изба для молитвенных собраний. Наставником у них несколько лет был некто Ксенофонт Быбин, а после смерти его, пошли раздоры между старообрядцами, и они, разделившись на несколько групп, оставили свое жительство на р. Чузыке и переехали в Енисейскую область в Минусинскую тайгу. На их место поселились четыре семейства старообрядцев, переехавших сюда из Оренбургской губернии. Один из них, не прожив и двух недель на новом месте, по неосторожности убил себя из ружья, будучи на охоте. Осталась жена и трое детей.
Все семьи – приемлющие австрийское священство, за исключением одной семьи, уклонившейся лет 10 в раскол из православия. Эти старообрядцы живут между собою дружно. В домах есть иконы – одни, как для них, так и для православных; едят с одной посуды с православными. А один, уклонившийся в раскол, пригласил меня окрестить младенца, что я с великою радостию и исполнил. Есть надежда, что они, за исключением немногих, присоединятся к православию.
Всех старообрядцев по обеим рекам Кенге и Чузыку проживает до 200 душ обоего пола. Вредного влияния на инородцев мною было не замечено в сем году. Но наблюдение необходимо.
20 декабря, благополучно возвратился домой, посетив всех до одного инородцев, проживающих в верховьях р. Парабели, проехав более 1100 верст. Окрещено более 30 чел. детей, много исповедано и св. Таин приобщено. Много сделано увещаний и вразумлений, много дано пастырских советов к исправлению порочной жизни, на жизнь святую и богоугодную.
В заключение скажу, что все вышеописанное сделано мною, не ради своих выгод, не ради славы, а по долгу своему, как пастыря: я должен был сделать это для своих духовных чад. Теперь я успокоил свою совесть, ибо исполнил то, в чем многие годы нуждалась, хотя и недоступная по своей отдаленности, но вверенная моему попечению паства. Пусть многотрудная и тяжелая моя поездка служит добрым началом к посещению на будущее время этих младенчески, но твёрдо верующих инородцев.
Свящ. Малахия Пинтусов.
http://pravoslavnoe-duhovenstvo.ru/media/priestdb/materialattachment/attachment/97/41/9741b719-8e8d-4bf3-b362-943a8a14125e.pdf страницы с 143 по 154
